Фиалки для ведьмы - Страница 47

– Я ничего не знаю! – замотала головой та.

– Ты ни с кем не ссорилась?

– Говорю же – нет!

– Должно же быть какое-то объяснение, – задумчиво проговорила Анна. – Попробуем начать с самого начала. А сначала ты обнаружила тело неизвестной женщины, после чего у тебя начались эти кошмары. Ты уверена, что ничего подозрительного в часовне больше не видела?

– Нет. А что я должна была видеть?

– Ну, не знаю, возможно, преступника…

– Нет, я никого не видела. Хочешь, поклянусь?

– О господи! Не надо. Я тебе верю. Но тогда ничего не сходится!

– Погоди, Анна, – прервал ее Макс. – Совершенно не обязательно, чтобы Леля действительно что-то видела. Достаточно, чтобы преступник был убежден, что это так. Он думает, что девочка заметила его, поэтому хочет избавиться от ненужного свидетеля.

Анна и Нурия с ужасом уставились на него. Такое простое объяснение им и в голову не приходило.

– А можно поподробнее о кошмарах, которые мучают Лелю? – раздался неожиданный голос откуда-то из угла. Все головы повернулись к Вангелису, о котором успели забыть. Он нисколько не смутился от повышенного внимания к своей персоне и внятно повторил свою просьбу. Не понимая, почему она идет на поводу у мальчишки. Нурия рассказала, что происходит с Лелей по ночам, со всеми подробностями. Слушая, Вангелис кивал, будто его удовлетворяла вся эта не слишком веселая история. В конце концов его бесконечные кивки стали раздражать даже Анну.

– Тебе пришло в голову какое-то объяснение? – спросила она немного резко.

– Ваша дочь хорошо поддается гипнозу? – ответил он вопросом на вопрос, обращаясь к Нурие.

– Не знаю. При чем тут гипноз? – ответила та.

– Ты что, спятил? – возмутилась Леля.

– То, что вы рассказываете, очень похоже на НЛП.

– На что похоже? – переспросил Макс, начиная терять терпение и испытывая настоятельную потребность поставить нахального парня на место.

– На нейролингвистическое программирование, – спокойно ответил тот. – Я немного изучал этот предмет, и у нас на практических занятиях описывались очень похожие случаи. Поэтому я и спрашиваю, не было ли раньше чего-то похожего, не подвергали ли Лелю гипнозу, скажем, в лечебных целях?

– Да нет же, глупость какая, – отмахнулась было Нурия.

– Погоди-ка, подруга, как же ты не помнишь? А год назад, почти перед самым вашим отъездом? Лелька вынесла из дома твое фамильное колечко?

– Действительно. Как это я забыла? Но при чем здесь это?

– Расскажите, пожалуйста, что тогда произошло? – попросил Вангелис.

История, которая приключилась с Лелей за несколько месяцев до отъезда в Америку, была как две капли воды похожа на сотни подобных историй. После школы она возвращалась домой, когда какая-то женщина окликнула ее и спросила, как пройти в поликлинику. Леля не запомнила, как та выглядела, только голос – необычный, слишком низкого для женщины тембра, но весьма приятный. И все. Девочка очнулась в собственной прихожей с раскалывающейся от боли головой и неприятным осадком на душе, будто она сделала что-то нехорошее, но не могла вспомнить, что именно. Посмотрев на часы, она обнаружила, что вернулась домой больше трех часов назад, но с удивлением поняла, что не помнит, чем занималась все это время. Прояснили ситуацию старушки возле подъезда, но гораздо позже, и не самой Леле, а ее матери. По их словам, за это время Леля с короткими промежутками раз шесть вошла и вышла из подъезда. Но удивило их даже не это, а то, что воспитанная Леля ни разу не сказала «здрасте» сидящим на лавочке кумушкам. К старушкам Нурия пошла не просто так, а после того, как выяснила, что из дома пропало ценное кольцо, которым Нурия очень дорожила как памятью о бабушке – единственная из домашних ценностей, лежавшая всегда на виду, так как его часто показывали гостям. О том, где хранятся скопленные на черный день доллары, Леля понятия не имела, а других ценностей в доме практически не было, небогатое золотишко – цепочку с кулоном, сережки и обручальное кольцо Нурия носила не снимая.

– Думаю, что это все-таки НЛП, – стоял на своем Вангелис, выслушав рассказ.

– Да что ты заладил: НЛП да НЛП? – неожиданно разозлилась Нурия. – Лелька же не робот, чтобы ее программировать. Заморочила ей какая-то цыганка голову, вот она и вынесла то, что нашла.

– Она ходила шесть раз, а отдала всего лишь колечко. Вам не кажется это странным? – невозмутимо возразил парень. – Кстати, ту цыганку нашли?

– Нет. Никто не видел и не искал ту женщину, ведь ее запомнила только Лелька, – неохотно призналась Нурия.

– Вот видите!

– Ничего я не вижу!

– Вангелис, вам лучше объяснить, что вы подразумеваете под нейролингвистическим программированием и почему утверждаете, что с Лелей проделали именно это. Честно говоря, я тоже не вижу связи. История с кольцом произошла за тысячи километров отсюда и достаточно давно, кроме того, на этот раз Леля ничего из дома не выносила, – сказала Анна.

Леля после ее слов хотела было что-то возразить, но промолчала.

– НЛП не имеет никакого отношения к роботам, – начал Вангелис. – Это просто умышленное отключение левого полушария мозга. Оставшееся правое отвечает за творческие способности, пространственно-зрительные образы, но совершенно не способно трезво оценивать ситуацию. Профессиональный нэлпер может наладить связь с правым полушарием, минуя левое, и таким образом заставить жертву делать то, что он от нее потребует.

– А как он это делает? – заинтересовался Макс.

– Да легко. Нужно только, чтобы человек впал в трансовое состояние.

– Леля просто шла из школы, она не была в трансе! – возразила Нурия.